Зарубинецкая культура

Территория

Классические зарубинецкие древности распространены в лесостепной и южной части лесного Поднепровья (от нижнего течения р. Березина на севере до р. Тясмин на юге), Нижнем Подесенье, Припятском Полесье и на примыкающем с запада участке бассейна Западного Буга. Это территория современных северной Украины, южной Белоруссии, юго-восточной Польши. Кроме того, носители зарубинецких традиций активно расселялись за пределы основного ареала культуры, колонизируя прилегающие регионы лесной зоны до верховьев Днепра, Десны и Западной Двины, и северную часть Днепровской левобережной Лесостепи – Среднее Посеймье.

Рис. 1. Территория распространения зарубинецкой культуры. 

Локальные варианты

Внутри основного ареала зарубинецкой культуры выделяются три крупных зоны, памятники каждой из которых составляют особый локальный вариант (Пачкова, 2006, с. 134–162, рис. 58):
1) Припятское Полесье (полесский вариант);
2) Среднее Поднепровье (среднеднепровский вариант);
3) Верхнее Поднепровье (верхнеднепровский вариант).
Но уже в рамках «классического» периода начался процесс расселения зарубинецких племен и смешения их с носителями других культурных традиций, что в дальнейшем нашло продолжение в славянской колонизации Восточной Европы. Образовались новые, обладающие локальным своеобразием группы памятников.
4) Памятники типа Харьевки (сейминский вариант) формируются в Среднем Посеймье не позднее II в. до н.э. Как особая археологическая общность выделены в 1994 г. А.М.Обломским и Р.В.Терпиловским (Обломський, Терпиловський, 1994). Наряду с зарубинецкими чертами для них характерны черты, присущие древностям Центральной Европы, прежде всего, пшеворским и оксывским, происходящим от ясторфской культуры. Подобное смешение свидетельствует о проникновении в Среднее Посеймье групп не только зарубинецкого, но и германского (или кельто-германского) населения, и о взаимодействии этих групп.
5) Памятники типа Кистени – Чечерск занимают преимущественно территорию Нижнего Посожья и прилегающей части Поднепровья выше устья Березины. В качестве особой группы зарубинецкой культуры выделены А.М.Обломским, развернутая их характеристика дана А.И.Дробушевским (Обломский, Терпиловский, 1991, с. 96–102; Дробушевский, 2012). В керамическом комплексе сочетаются сосуды типично зарубинецких форм и характерные для культуры штрихованной керамики, что позволяет предполагать смешанный характер оставившего данные памятники населения.
6) Древности типа среднего слоя городища Тушемля – верхнего горизонта городища Полужье распространены к северу, северо-востоку и востоку от чечерской группы, в верхнем течении Днепра, Десны, Западной Двины. Изучены пока очень слабо (Обломский, 2014). Основным признаком, по которому они выделяются, служит наличие на памятниках округлобоких горшков с нанесенными по венчику пальцевыми защипами в качества орнамента. По мнению большинства исследователей (П.Н.Третьякова, Б.С.Короткевича, А.И.Дробушевского, А.М.Обломского, Н.В.Лопатина, А.Г.Фурасьева и др.), такие сосуды появляются в результате влияния зарубинецкой культуры. Судя по всему, эта группа памятников продолжила существовать и после распада зарубинецкой культуры.

Хронология и периодизация

По современным данным, зарубинецкая культура датируется концом III в. до н.э. – серединой – третьей четвертью I в. н.э. (Обломский, 1987; Каспарова, 1993; Щукин, 1994, с. 107–115, 232–238). Иногда этот период ее развития называют «классическим». На финальном этапе произошел кризис и распад культуры, который проявился в оттоке населения из ее основного ареала и смешении с носителями других этнокультурных традиций, образовании новых, позднезарубинецких групп памятников, изменениях в образе жизни и хозяйстве и др. Очевидно, распад произошел не одномоментно, а представлял собой более или менее длительный процесс, выразившийся в серии взаимосвязанных событий.

Краткая история изучения

Подробный обзор истории изучения зарубинецкой культуры и взглядов исследователей по поводу ее интерпретации сделан С.П.Пачковой (Пачкова, 2006, с. 9–25).
Название свое эта археологическая общность получила по раскопанному В.В.Хвойкой в 1899 г. могильнику у с. Зарубинцы Киевской губернии. До Второй мировой войны на территории Среднего Поднепровья, Белоруссии и Волыни проводились работы лишь на отдельных памятниках. Пик полевого изучения культуры пришелся на 50–70-е годы ХХ в. Раскопки поселений и могильников осуществлялись Ю.В.Кухаренко, П.Н.Третьяковым, О.Н.Мельниковской, Л.Д.Поболем, К.В.Каспаровой, С.П.Пачковой, Е.В.Максимовым и другими исследователями. С конца XX в. в изучении зарубинецких древностей в российской археологии наблюдается спад, вызванный, очевидно, тем, что основной их ареал находится вне пределов современной России. Полевые исследования проводятся сегодня на территории Белоруссии, в частности, продолжаются раскопки могильника Горошков в Гомельской области (Воротинская, Дробушевский, 2017).
Особое направление зарубинецкой историографии составляет дискуссия о происхождении и этносе культуры. В.В.Хвойка полагал, что она автохтонна, развивается на основе местных древностей скифского времени и в дальнейшем эволюционирует в славянскую черняховскую культуру. Немецкие археологи видели в зарубинецкой культуре результат миграций германцев – бастарнов (Г.Коссина) или скиров (К.Такенберг). Польские исследователи, в частности, Ю.Костшевский, признавали ее славянский характер, но считали, что зарубинецкие древности сформировалась вследствие продвижения в Поднепровье племен подклошево-поморской археологической общности Повисленья.
В 1964 г. эта точка зрения была поддержана Ю.В.Кухаренко (рис. 2), который впервые дал общее описание культуры и выделил ее основные локальные варианты (Кухаренко, 1964). Впоследствии его концепция была принята большинством исследователей. Ленинградский археолог Д.А.Мачинский считал зарубинецкую культуру всецело результатом развития поморской, а К.В.Каспарова, признавая вклад носителей поморско-подклошевых традиций, указывала, что только их влияния для формирования зарубинецких древностей все же недостаточно.
М.Б.Щукин (рис. 3) связывал сложение зарубинецкой общности с миграцией в Поднепровье с территории ясторфской культуры племени бастарнов. По его мнению, бастарны образовали также родственную зарубинецкой поянешти-лукашевскую культуру в Прикарпатье и служили проводниками латенских традиций, оказывавших на ясторфские племена значительное влияние. Вообще латенизацию Восточной Европы М.Б.Щукин представлял как результат миграций ясторфского населения. Распад же зарубинецкой общности, по его мнению, произошел из-за нашествия ираноязычных кочевников-сарматов.
П.Н.Третьяков в 1940–1950-е годы придерживался автохтонистской теории В.В.Хвойки, но в 1960-е годы изменил свои взгляды и стал считать формирование зарубинецкой культуры следствием интеграции нескольких этнических групп железного века. В.П.Петров, наоборот, связывал ее появление с дифференциацией этнокультурных общностей в результате распада Скифии и считал зарубинецкое население не славянским, а смешанным ирано-балтским. Е.В.Максимов, признавал роль как пришлого, так и местного компонента, уделял большое внимание наследию днепровских лесостепных традиций скифского времени в материальной культуре зарубинецких племен. В.В.Седов в целом стоял на схожих позициях, однако отрицал славянский характер зарубинецкой культуры.
А.М.Обломский также видит в зарубинецких древностях синтез пришлых, поморских, и местных, милоградских и лесостепных скифских элементов. В соавторстве с Р.В.Терпиловским и О.В.Петраускасом он выдвинул концепцию распада зарубинецкой культуры вследствие экономических перемен, вызванных изменением климата.
С.П.Пачкова, автор наиболее актуального общего описания культуры, признавала значение множества компонентов в ее формировании, однако ведущую роль отводила поморско-подклошевому населению. Она также критиковала «бастарнскую» гипотезу М.Б.Щукина, отрицая общность зарубинецких и поянешти-лукашевских древностей.

Рис. 2. Юрий Владимирович Кухаренко.Рис. 3. Марк Борисович Щукин.

Типы памятников

Зарубинецкая культура известна по материалам поселений – городищ и селищ – и грунтовых могильников (рис. 4; 5). На территории Среднего и Верхнего Поднепровья большинство поселений укреплены валами, рвами и эскарпами, то есть, представляют собой городища. В Припятском Полесье они укреплений не имеют. Памятники имели разную длительность функционирования. Некоторые были заселены от ранних этапов существования зарубинецкой культуры до ее финала (городища Чаплин, Пилипенкова Гора, Горошков), на других жизнь продолжалась в течение относительно краткого периода времени (городища Милоград, Бабина Гора, Монастырек, селище Оболонь).

Рис. 4. Городище Монастырек.Рис. 5. Могильник и городище у д. Горошков.

Опорные памятники

Городища: Чаплин (Белоруссия, Гомельская область, Лосевский район), Горошков, Милоград (Белоруссия, Гомельская область, Речицкий район), Пилипенкова Гора (Украина, Черкасская область, Черкасский район), Монастырек (Украина, Киевская область, Переяслав-Хмельницкий район).
Селища: Велемичи (Белоруссия, Брестская область, Столинский район), Оболонь (Украина, г. Киев).
Могильники: Семурадцы (Белоруссия, Гомельская область, Житковичский район), Чаплин (Белоруссия, Гомельская область, Лоевский район), Горошков (Белоруссия, Гомельская область, Речицкий район), Велемичи-1, Велемичи-2, Отвержичи (Белоруссия, Брестская область, Столинский район), Пирогов (Украина, Киевская область, Киево-святошинский район), Вишенки (Украина, Киевская область, Бориспольский район), Девич-Гора (Украина, Киевская область, Обуховский район).

Положение памятников в рельефе

В Верхнем и Среднем Поднепровье зарубинецкие поселения находятся, как правило, на коренных берегах рек (рис. 6), но на поздней стадии развития культуры появляются селища и на низких участках речных долин. В Припятском Полесье и Нижнем Подесенье они расположены преимущественно на краях первых надпойменных террас или на останцах в поймах. Территория в среднем течении Припяти характеризуется сравнительно плоским рельефом, тем не менее, и здесь зарубинецкие памятники в целом тяготеют к возвышенным участкам, выделяющимся на фоне окружающего ровного ландшафта.
В Верхнем Поднепровье и Припятском Полесье носители зарубинецких традиций селились на преобладающих в этих регионах песчаных и супесчаных почвах. На Среднем Днепре большая часть памятников расположена на светло-серых и серых лесных почвах, и также на песчаных и супесчаных. Селищ на черноземах сравнительно немного – 22% (Обломский, Терпиловский, Петраускас, 1990, с. 2–6).

Рис. 6. Планы городищ зарубинецкой культуры.

Планиграфия памятников

Поселения имеют площадь от 0,1 до 2 га. Реконструировать их планировку можно в тех случаях, когда проводились достаточно масштабные раскопки. Например, на городище Чаплин к зарубинецкому периоду относятся 2 сооружения с углубленными основаниями, 17 наземных построек и 150 ям-погребов. Прослеживается тенденция к обособлению жилищ и хозяйственных объектов, которые концентрируются на двух участках – едином жилом и общем хозяйственном (рис. 7: 1). На городище Пилипенкова Гора (рис. 7: 3) исследованы около 30 жилых построек. Как на раннем, так и на позднем этапе заселения памятника они располагались отдельными группами по кругу. Ядро такой группы составляли 5–7 домов с незастроенным внутренним двором между ними (Обломский, Терпиловский, Петраускас, 1990, с. 10, 11). Похожую планировку имеет селище Оболонь (рис. 7: 2). На нем раскопаны 61 жилище и 918 ям, большинство которых относится к финалу зарубинецкой культуры. Жилые сооружения в центральной части поселка образовывали небольшие группы из 3–6 построек по берегам ям-стариц (Башкатов, Земцов, 2010, с. 69). В свою очередь, эти микрогруппы входили в состав трех более обширных зон застройки.

Рис. 7. Планы раскопанных участков на поселениях зарубинецкой культуры.

Традиции домостроительства

Жилища зарубинецкой культуры представляли собой деревянные однокамерные постройки подквадратной или подпрямоугольной формы с утрамбованным земляным полом, отапливавшиеся чаще всего открытым очагом в центре помещения (рис. 8). Для каждого из трех вариантов «классической» зарубинецкой культуры характерны свои особенности домостроительства.
Основания жилищ Среднего Поднепровья располагались на глубине 0,3–0,8 м от поверхности материка. Стены сооружались из плетня, который крепился на вбитые на расстоянии около 1 м друг от друга деревянные столбы, а затем обмазывался глиной (каркасно-столбовой конструкции).
Для Верхнего Поднепровья характерны наземные жилища. Их стены опирались на вкопанные по углам и вдоль стен столбы.
Жилища Полесья чаще всего были полуземлянками, вкопанными в грунт на глубину до 1 м, со стенами, возведенными из бревен в технике сруба.
Кроме жилых построек на зарубинецких памятниках часты хозяйственные ямы, служившие погребами и зернохранилищами. Иногда такие ямы, в некоторых случаях с подбоем, располагались внутри жилищ, но чаще выносились за их пределы. Иногда встречаются вне жилищ и очаги (Пачкова, 2006).
Рис. 8. Планы жилищ и хозяйственных ям зарубинецкой культуры.

Погребальный обряд

Зарубинецкое население хоронило своих умерших в бескурганных могильниках по обряду трупосожжения на стороне. Останки умерших помещались в небольшие овальные или подпрямоугольные ямки, могли быть ссыпаны на дно могилы или помещены в урну (рис. 9; 10). Иногда пережженные кости располагались в анатомическом порядке. В зарубинецкой культуре известны редкие погребения отдельных голов без остальных частей тела. В Припятском Полесье их насчитывается 12 (Каспарова, 1989).
Вместе с усопшим в могилу часто помещались заупокойные дары: украшения, оружие, орудия труда, от одного до трех глиняных сосудов (рис. 11; 12). Имеются и безынвентарные захоронения. Набор вещей из погребальных комплексов зарубинецкой культуры в целом однороден и достаточно беден (Кухаренко, 1961). Только в Горошкове в погребении 8 найдены шесть небольших полусферических золотых бляшек (Воротинская, Дробушевский, 2017).
Самый большой из известных могильников – у с. Чаплин в Южной Белоруссии – насчитывает 282 погребения. Вторым по величине является некрополь у с. Пирогов в Среднем Поднепровье – 260 захоронений. Многие могильники функционировали на всем протяжении классического периода зарубинецкой культуры, однако известны и довольно кратковременные, например, Вишенки и Семурадцы (Пачкова, 2008).
Длительно существовавшие могильники делятся на два типа. Большинство расширяются в одном направлении – от одного края к другому (Отвержичи, Девич-гора) или от центра к краям (Чаплин, Велемичи 1). На единственном памятнике второго типа (Велемичи 2) относительно ранние погребения расположены на разных участках и окружены более поздними, т.е., планировка этого могильника была полицентричной (Обломский, Терпиловский, Петраускас, 1990).

Рис. 9. Планы и разрезы погребений зарубинецкой культуры.Рис. 10. Могильник Горошков, погребение 65.Рис. 11. Могильник Горошков, погребение 13.Рис. 12. Пироговский могильник.

Керамический комплекс

Носители зарубинецких традиций использовали лепную керамику (рис. 13–16), которая иногда могла быть изготовлена с применением поворотного столика – подвижной платформы, позволяющей вручную вращать сосуд. Гончарный круг быстрого вращения они не применяли. Зарубинецкая посуда делится на лощеную, с заглаженной до блеска поверхностью, и «хроповатую», с ошершавленной поверхностью. В могильниках преобладает первая, на поселениях – вторая.
Лощеная керамика считается столовой, кухонная посуда в большинстве случаев лощения не имеет. Столовые и кухонные сосуды различаются и по категориям: к первым относятся кружки, крышки, миски (в могильниках иногда служащие крышками урн с прахом), стопки, ко вторым – большие сосуды-хранилища («корчаги»), груболепные горшки, диски-сковороды (последние бывают лощеными). Большинство сосудов не орнаментированы.
Обилие в наборе керамических форм мисок и лощеных сосудов, наличие сильнопрофилированной (с резкими выступами и перегибами профиля) посуды (рис. 16) – черты, характерные для общностей латенского круга. Они роднят зарубинецкую культуру с ясторфской, пшеворской, оксывской и поянешти-лукашевской.

Рис. 13. Посуда из зарубинецких могильников Полесья.Рис. 14. Лепная керамика могильника Горошков.Рис. 15. Лепная керамика могильника Горошков.Рис. 16. Посуда зарубинецкой культуры из Среднего Поднепровья.

Вещевой комплекс

Орудия труда и предметы быта зарубинецкой культуры представлены ножами, втульчатыми топорами, иглами, рыболовными крючками, серпами, косами и другими изделиями из железа (рис. 17: 1–13). Часто встречаются пряслица – глиняные грузики для прядильного веретена (рис. 17: 14–16). Из предметов вооружения, наибольшее число которых происходит из Верхнего Поднепровья, найдены наконечники стрел, копий, дротиков, а также боевые ножи (рис. 17: 20–27). На финальных этапах развития культуры известны шпоры (рис. 17: 18, 19) (Радюш, 2011).
Среди украшений самые многочисленные – застежки-фибулы (рис. 18–20), в большинстве копирующие центральноевропейские изделия, изготовленные под влиянием кельтских традиций. Специфической для культуры разновидностью являются фибулы зарубинецкого типа – обычно бронзовые застежки с треугольными щитками на спинке. В Верхнем Поднепровье также довольно часто встречаются подковообразные застежки из тонкого металлического дрота (рис. 21: 22). Кроме фибул зарубинецкое население украшало себя булавками (рис. 21: 1, 2, 6, 9, 14), браслетами, кольцами, пластинчатыми подвесками, чаще всего трапециевидной формы (рис. 21: 7, 8, 10, 13, 16), ожерельями с бронзовыми деталями (цепочками или пронизками) (рис. 22).
К женскому убору носителей зарубинецких традиций принадлежат парные фибулы или булавки, часто соединявшиеся цепочками с подвесками, а также ожерелья из бус и браслеты (рис. 23). С мужским костюмом, вероятно, связан пояс, который застегивался на поясной крючок (рис. 21: 15, 28), и одиночные фибулы или булавки.

Рис. 17. Орудия труда и оружие зарубинецкой культуры.Рис. 18. Фибулы из могильников зарубинецкой культуры.Рис. 19. Фибулы из памятников зарубинецкой культуры и позднезарубинецкого горизонта.Рис. 20. Могильник Горошков. Фибула.Рис. 21. Украшения с памятников зарубинецкой культуры.Рис. 22. Могильник Горошков. Ожерелье.Рис. 23. Могильник Горошков. Стеклянные бусы, браслеты.

Хозяйственный тип, экономика; устройство общества

Зарубинецкие племена были оседлыми земледельцами и скотоводами. Основные формы земледелия – подсека или перелог. Возделывались просо (оно преобладает), разные виды пшеницы (преимущественно карликовая, мягкая, полба-двузернянка), ячмень, горох, возможно, другие бобовые (Пачкова, 1974, с. 14–23), технические (лен, конопля) и огородные (репа, редька) культуры (Пашкевич, 2000, с. 76). Для сбора урожая использовались серпы и серповидные ножи, для переработки – зернотерки (Пачкова, 1974, с. 33–45). Почва обрабатывалась при помощи простейших деревянных рал (Пачкова, 1974, с. 31). Правда, такие орудия находят не на поселениях, а в болотах, поэтому связь их с зарубинецкой культурой неочевидна. С городища Уваровичи (Белорусское Посожье) происходит костяная насадка на рало (Дробушевский, 1996). Железные наральники, типичные для более поздних времен, на зарубинецких памятниках неизвестны.
Скотоводство было придомным. Стадо состояло из крупного и мелкого рогатого скота, разводили также свиней и лошадей. На поселениях встречаются кости птиц (куриных). Судя по находкам рыболовных крючков, костей зверей и рыб, зарубинецкое население занималось рыболовством и охотой, но эти промыслы, вероятно, имели подсобное значение (Пачкова, 1974, с. 46–50, 55–61).
Очевидно, существовали ткачество, бронзолитейное и ювелирное производства, кузнечное ремесло. Выплавка железа производилась сыродутным способом. Зарубинецкие мастера знали науглероживание железа в сталь и термообработку.
Носители зарубинецкой культуры поддерживали активные торговые связи с античными городами Северного Причерноморья. В Среднем Поднепровье на поселениях попадаются осколки амфор, в которых привозили вино и, возможно, масло. Известна здесь и античная керамика (кухонная, буро- и краснолаковая). В более северные и западные районы поступали в основном античные стеклянные бусы. Предметы кельтского импорта на зарубинецких памятниках единичны.
Планировка раскопанных широкими площадями поселений позволяет говорить о принципах организации общин. Можно выделить два их типа. В первом случае жители вели совместное хозяйство и селились близко друг к другу, составляя единый коллектив (Чаплин). Во втором община состояла из нескольких обособленных групп – вероятно, больших семей (Пилипенкова Гора, Оболонь). Двум типам общин соответствуют и два типа могильников (см. раздел о погребальном обряде). Некрополи, развивавшиеся в одном направлении, принадлежали, по-видимому, однородным в семейно-родственном отношении коллективам, таким, как чаплинский. На могильниках второго типа (имеющих несколько «центров») хоронили умерших члены общин, разделявшихся на более мелкие группы, как население Пилипенковой Горы и Оболони. Таким образом, можно предполагать, что в ходе развития зарубинецкой культуры единые общины начали дробиться, вероятно, на большие семьи, состоявшие из нескольких малых семей. Но данных о полноценном экономическом выделении малых семей, которые вели бы самостоятельную хозяйственную деятельность (что должно выражаться в появлении на поселениях усадебной планировки), нет.
Расчеты численности общины, хоронившей умерших в Чаплинском могильнике, показали, что она составляла примерно 35–50 человек (Обломский, Терпиловский, Петраускас, 1990). Анализ имеющихся данных позволяет заключить, что члены зарубинецкого общества были равны (или почти равны) между собой в имущественном отношении.
Иная ситуация имела место, вероятно, на памятниках типа Харьевки в Среднем Посеймье. Об этом свидетельствует открытый в 2009 г. у села Мутин могильник, содержавший 14 урновых трупосожжений воинов-профессионалов. Их сопроводительный инвентарь включает большое количество предметов вооружения, глиняные столовые сосуды, бронзовые ситулы и тазы, использовавшиеся в качестве урн (рис. 24–26). Весь погребальный комплекс находит аналогии в культурах Центральной Европы, в первую очередь, в пшеворской и оксывской. Западный облик могильника свидетельствует о проникновении в Среднее Посеймье центральноевропейских воинских отрядов, вероятно, германского или кельто-германского происхождения, вступавших во взаимодействие с носителями зарубинецких традиций (см. раздел о локальных вариантах).

Рис. 24. Мутин, погребение 1. Сопроводительный инвентарь.Рис. 25. Мутин, погребение 1. Урна.Рис. 26. Мутин, погребение 8а. Сопроводительный инвентарь.

Происхождение

По поводу происхождения зарубинецкой культуры исследователи высказывали различные мнения, все многообразие которых, однако, можно свести к двум основным концепциям: автохтонистской и миграционистской. Первой придерживались российские археологи конца XIX – начала XX в. (в том числе первооткрыватель культуры В.В.Хвойка). В послевоенное время отстаивал автохтонность зарубинецкой культуры скифолог Б.Н.Граков. Концепция формирования зарубинецких древностей в результате продвижения на восток центральноевропейского населения создана немецкими археологами 20–40-х годов XX в. Г.Коссина видел в этом населении бастарнов, К.Такеберг – скиров. Польские исследователи, например Ю.Костжевский, считали носителями западного импульса племена поморско-подклошевого региона; с определенными оговорками именно эта позиция впоследствии стала доминирующей. Так, Д.А.Мачинский полагал, что зарубинецкая общность является прямым продолжением поморско-подклошевых традиций на новой территории. Согласно М.Б.Щукину и В.Е.Еременко, причиной возникновения зарубинецкой культуры и латенизированных культур Европы вообще была миграция ясторфского населения, отождествляемого М.Б.Щукиным с племенами бастарнов, скиров и гиров.
Сегодня никто из исследователей не придерживается ни автохтонистской, ни миграционистской концепции в чистом виде (Пачкова, 2006). Наибольшее распространение получила гипотеза о сложении зарубинецкой общности в результате продвижения в Припятский регион, в Днепровскую лесостепь и на юг лесного Поднепровья носителей поморско-подклошевой культуры из Повисленья и Поморья. Они вступали в контакт с местным населением лесосепной скифоидной (в Среднем Поднепровье) и милоградской (в Верхнем Поднепровье) традиций (Ю.В.Кухаренко, А.М.Обломский, С.П.Пачкова). Возможно, имело место и проникновение в Днепровский регион каких-то групп латенизированного населения Средней Европы, в частности, ясторфской культуры, но в более позднее время и в небольшом количестве. Носители зарубинецких традиций однозначно стали проводником серии культурных импульсов, шедших с запада на восток.
Важнейшей особенностью зарубинецкой культуры является ее латенизированный характер, что проявляется и в керамическом, и в вещевом комплексе и роднит ее с такими общностями, как ясторфская, пшеворская, оксывская, поянешти-лукашевская. Проникновение на территорию Поднепровья и Полесья групп центральноевропейского латенизированного населения, судя по всему, происходило на протяжении всего классического зарубинецкого периода.
По вопросу об этносе зарубинецкого населения также высказывались различные точки зрения. Его считали германским (В.А.Городцов, П.Рейнеке, К.Такенберг), германо-кельтским – бастарнским (Г.Коссина, К.В.Каспарова, М.Б.Щукин, В.Е.Ерёменко), славянским (В.В.Хвойка, В.П.Петров, П.Н.Третьяков, Е.В.Максимов), балтским (В.В.Седов). В настоящее время большинство исследователей придерживается мнения о его праславянской этнической принадлежности.

Дальнейшая судьба

Причины распада зарубинецкой общности определялись исследователям по-разному. В настоящий момент основными являются концепции М.Б.Щукина и А.М.Обломского, Р.В.Терпиловского, О.В.Петраускаса. Согласно М.Б.Щукину, финал культуры связан с нашествием ираноязычных кочевников-сарматов, набеги которых и заставили зарубинецкое население покинуть «классические» городища. А.М.Обломский, Р.В.Терпиловский и О.В.Петраускас считают, что ее распад обусловлен преимущественно внутренними экономическими и социально-политическими изменениями, вызванными произошедшим в I в. н.э. изменением климата.
После распада зарубинецкой общности на ее основе сформировался ряд позднезарубинецких группировок: зубрецкая и прешовская культуры, памятники типа Гриневичей-Вельких – Курадово в бассейне Припяти, Марьяновки – Рахнов в Южном Побужье, Почепа на Верхней Десне, Лютежа и Гриней в Среднем Поднепровье, Картамышево – Терновки в лесостепном Днепровском Левобережье, Шапкино в лесостепном Подонье. Они послужили основой киевской археологической культуры, племена которой, в свою очередь, стали предками раннеславянских народов восточной ветви, в том числе антов. Это позволяет довольно надежно связывать зарубинецкую культуру с этногенезом славян.

Обзор подготовлен И.Ф.Образцовым (МГУ) на основе авторского текста заведующего отделом археологии эпохи Великого переселения народов и раннего Средневековья ИА РАН, д.и.н. А.М.Обломского

Литература