Памятники позднезарубинецкого типа

Территория

В результате кризиса и распада зарубинецкой культурной общности значительная часть памятников «классического» периода прекратила свое существование, ряд территорий (например Припятское Полесье) опустел. В то же время мобильность населения значительно возросла, потомки носителей зарубинецких традиций продвинулись на запад до Западного Буга и Прикарпатья, на юго-запад до бассейна Южного Буга, на восток до Северского Донца, Оскола и бассейна Хопра. В результате ими было освоено огромное пространство лесостепи и юга лесной зоны Восточной Европы, значительно превышающее область распространения «классической» зарубинецкой культуры.

Рис. 1. Территория распространения памятников позднезарубинецкого культурно-хронологического горизонта.

Локальные варианты

Географическая широта расселения и контакты с другими культурами обусловили значительное разнообразие позднезарубинецких памятников. Оно проявляется в различной степени сохранности «классических» зарубинецких традиций, наличии иных этнокультурных компонентов, инновациях в археологическом комплексе (появлении новых типов украшений и орудий труда и др.). Тем не менее в современной археологической науке все эти памятники рассматриваются как единая общность, которая обособляется от «классической» зарубинецкой. В ее рамках выделяется ряд локальных вариантов.
1. Полесская группа памятников. Наиболее западная группа, локализуется в бассейне Верхней и Средней Припяти и в прилегающей части бассейна Западного Буга (Andrzejowski, 1999;  Белявец, 2016).
2. Зубрецкая культура (или волыно-подольская группа). Возникла в результате продвижения зарубинецкого населения на юго-запад, распространена в Верхнем Поднестровье и на Волыни (Козак, 2008, с. 15–18).
3. Памятники типа Марьяновки – Рахнов. Небольшая изолированная группа древностей в Южном Побужье. Большинство памятников расположено в бассейне притока Южного Буга – р. Соб (Хавлюк, 1990; Обломский, 2010, с. 16–35).
4. Верхнее Поднепровье пока изучено слабо. Позднезарубинецкие памятники зафиксированы в районе г. Орша (Колосовский, Куропаткин, 2002). Кроме того, продолжают существовать со времени «классической» зарубинецкой культуры памятники типа среднего слоя Тушемли и верхнего горизонта Полужья.
5. Памятники типа Почепа известны в поречье Верхней Десны и на ее притоках – Навле, Судости (Обломский, Терпиловский, 1991, с. 47–61; Терпиловский, 2004, с. 25–27; Обломский, 2010, с. 45–53).
6. Памятники типа Лютежа выделены в Среднем Поднепровье, на границе лесной и лесостепной зон (Обломский, Терпиловский, 1991, с. 20–46; Терпиловский, 2004, с. 22–25). На востоке они доходят до р. Ворсклица в глубине Днепровского Левобережья (Обломский, 1992).
7. Памятники типа Картамышево-2 – Терновки-2 распространены в лесостепной зоне, в глубине Днепровского Левобережья (верховья Псла, Сейма, Ворсклы и Орели) и в бассейне Северского Донца. В свою очередь, они делятся на две локальные подгруппы: типа Картамышево-2 (расположены западнее водораздела Днепра и Дона) и типа Терновки-2 (на Северском Донце и Осколе) (Обломский, 2010, с. 54–66).
8. Памятники типа Шапкино. Самая восточная изолированная группа, открыта в лесостепном Подонье, в бассейне р. Хопер (Хреков, 1997а; 1997б).
9. Памятники типа Гриней обладают не столько локальной, сколько хронологической спецификой. Они датируются временем около второй половины II в. и представляют собой наиболее позднюю группу позднезарубинецких древностей. В отличие от памятников остальных групп, они не образуют компактного скопления и известны в бассейнах Ворсклы, Северского Донца, в Среднем Поднепровье и Нижнем Подесенье (Обломский, 2002, с. 10–13; Терпиловский, 2004, с. 30–31; Бакшатов, Терпиловский, 2010, стр. 43-44).

Хронология и периодизация

Древности позднезарубинецкого культурно-хронологического горизонта датируются от середины – третьей четверти I в. до конца II – начала III в. н.э. (Арион, Бакшатов, Обломский, Терпиловский, 2010, с. 109) Отправной точкой их формирования послужил кризис и распад зарубинецкой культуры, который не был одномоментным, а представлял собой, вероятно, ряд последовательных взаимосвязанных событий. Верхний рубеж существования позднезарубинецких памятников определяет сложение на большей части занятой ими территории киевской археологической культуры, а в Прикарпатье, на Волыни, в бассейне Южного Буга – распространение вельбарской и черняховской культур.

Краткая история изучения

Сведения о позднезарубинецких памятниках как об особом явлении, отличном от собственно зарубинецкой культуры, стали появляться в конце 40-х – 50-е годы ХХ в. Первые раскопки древностей этого круга были проведены В.Н.Даниленко, Ю.В.Кухаренко, Д.Я.Телегиным на территории Киева и его окрестностей (Никольская Слободка, Красный Хутор, Ходосовка, Бортничи и др.). Пик полевых исследований пришелся на конец 1880-х – начало 1990-х годов, затем они резко сократились. В настоящее время позднезарубинецкие древности изучаются в основном в ходе новостроечных работ.
Практически сразу после открытия позднезарубиецких памятников появились и первые попытки оценить роль оставившего их населения в истории Восточной Европы. Так, В.Н.Даниленко считал их переходными от зарубинецкой общности к «киевскому этапу» и далее к колочинской и другим славянским культурам раннего Средневековья (Даниленко, 1955; 1976, с. 65–69). Близкую позицию заняли Н.М.Кравченко и Е.Л.Гороховский (Кравченко, Гороховский, 1979, с. 51–60). Как продолжение зарубинецких традиций их рассматривали Е.В.Максимов (Максимов, 1982, с. 9, 10, 28–30), Л.А.Цындровская (Цындровская, 1988) и С.П.Пачкова (Пачкова, 2006, с. 134). Л.Д.Поболь выдвинул идею прямой эволюции зарубинецких древностей (к которым он относил и памятники типа Почепа) Верхнего Поднепровья в раннесредневековые (Поболь, 1971, с. 178, 179; 1983, с. 37–42). В состав зарубинецкой культуры включал позднезарубинецкие памятники Южного Буга П.И.Хавлюк (Хавлюк, 1971, с. 95). В развернутом виде концепция о решающей роли зарубинецкой археологической общности в сложении системы славянских культур Восточной Европы раннего средневековья была изложена П.Н.Третьяковым (Третьяков, 1966, с. 225–230, 259–273; 1982, с. 57–83).
Противоположную точку зрения отстаивал Ю.В.Кухаренко, полагавший, что зарубинецкие традиции не имеют продолжения на территории Восточной Европы после конца I в. Почепские древности Подесенья он считал позднеюхновскими (Кухаренко, 1964, с. 5, 8, 54), а памятники типа Марьяновки – Рахнов на Южном Буге относил к культуре Поянешти – Лукашевка (Кухаренко, 1978, с. 142–146). С юхновской, а не зарубинецкой линией развития связывал материалы типа Почепского селища А.К.Амброз (1964).
Д.В.Козак, выделивший зубрецкую культуру в Прикарпатье и на Волыни, подчеркивал наличие в ней кроме зарубинецких липицких и пшеворских традиций. Она легла в основу группы памятников типа Черепин – Теремцы Верхнего и Среднего Поднестровья, синхронных черняховской культуре (Козак, 2008).
Большое значение имеют исследования М.Б.Щукина, который ввел понятие распада зарубинецкой культуры, а древности I–II вв. Подесенья, Побужья и Поднепровья предложил именовать «постзарубинецкими» (Щукин, 1979, с. 69, 74) или «горизонтом Рахны – Почеп» (Щукин, 1986). Схожие идеи высказываются А.М.Обломским и Р.В.Терпиловским. По их мнению, позднезарубинецкие памятники отличны и от зарубинецкой, и от киевской археологических общностей, но объединяют их в единую линию развития (Терпиловский, 1984; 2004; Обломский, 1987; 2002; Обломский, Терпиловский, 1991). Ими впервые выделен классический период зарубинецкой культуры в противоположность позднезарубинецкому и дан обзор позднезарубинецких группировок разных территорий как единого археологического явления.

Типы памятников

Позднезарубинецкие памятники представлены неукрепленными поселениями и небольшим количеством грунтовых могильников. С этим культурно-хронологическим горизонтом также связаны самые ранние на территории лесостепной и лесной зон Восточной Европы специализированные ремесленные центры. В частности, металлургический комплекс изучен на селище Лютеж. Около г. Умань в Центральной Украине раскопаны несколько площадок с остатками железоделательного производства, но их принадлежность к позднезарубинецкому кругу памятников неоднозначна.

Опорные памятники

Поселения: Почеп (Брянская область, Почепский район), Синьково (Брянская область, Жирятинский район), Лютеж (Украина, Киевская область, Вышгородский район), Оболонь (Луг IV) (Украина, г. Киев), Картамышево-2 (Курская область, Обоянский район), Терновка-2 (Белгородская область, Белгородский район), Рассказань (Саратовская область, Балашовский район), Хринники (Украина, Ровненская область, Демидовский район), Пасики Зубрецкие (Украина, Львовская область, Львовский район).
Могильники: Рахны (Украина, Винницкая область, Гайсинский район), Гриневичи Вельки (Польша, Подлясское воеводство).

Положение памятников в рельефе

Носители позднезарубинецких традиций, в отличие от «классической» зарубинецкой культуры, осваивают низкие участки речных долин. В подавляющем большинстве случаев памятники находятся невысоко над водным источником, располагаясь на первых надпойменных террасах, реже на всхолмлениях разной высоты в поймах (рис. 2; 3). Изредка они занимают участки высоких террас.

Рис. 2. Ситуационный план поселения Картамышево-2.Рис. 3. План поселения Лютеж.

Планиграфия памятников

Позднезарубинецкие поселения разделяются на три основных типа: 1) крупные, объединяющие несколько групп жилищ (Почеп, Оболонь) (рис. 4); 2) относительно небольшие с обособленными жилой и хозяйственной зонами (Лютеж, Картамышево-2) (рис. 5); 3) миниатюрные, состоящие из одной-двух усадеб (Терновка-2, Грини) (Обломский, Терпиловский, Петраускас, 1990, с. 1–17). Все они были относительно кратковременными и существовали не более 70–100 лет. Важная особенность позднезарубинецкого периода по сравнению с «классическим» зарубинецким – появление усадебной застройки.

Рис. 4. Оболонь, план раскопанной части поселения.Рис. 5. Поселение Лютеж. План раскопа.

Традиции домостроительства

Постройки исследованы на территории Среднего Поднепровья, Днепровского Лесостепного Левобережья, Подесенья, зубрецкой культуры на Волыни и в Прикарпатье (Бакшатов, Земцов, 2010, с. 82–84). Большинство их представляют собой подпрямоугольные и подквадратные полуземлянки со стенами срубной, иногда каркасной конструкции длиной 3–4 м (рис. 6: 10–15, 16). В Подесенье и лесостепном Поднепровье известны дома со столбом посередине, который служил опорой кровли. Жилища отапливались открытыми очагами, расположенными обычно в центре. В нескольких постройках зубрецкой культуры зафиксированы «печи-камины» – вырезанные в стенке котлована ниши, где разводился огонь. Основным отличием от построек «классического» зарубинецкого периода является отказ от плетеных конструкций стен с обмазкой из глины, их заменяют стены срубной конструкции, реже встречаются сооружения из столбов и плах (Бакшатов, Земцов, 2010, с. 40, 82).
В Подесенье исследованы так называемые длинные дома – наземные сооружения длиной до 18 м, шириной 2,5–4,5 м. Основу конструкции их стен составлял двойной ряд вертикальных столбиков. Дома такого типа делятся на три части: «холодные» сени, жилое помещение с овальным очагом в центре и «теплое» помещение с подпрямоугольным углублением (рис. 6: 19). А.К.Амброз считал, что они восходят к жилищам юхновской культуры (Амброз, 1964; 1978).
Для трех объектов из Подесенья (круглые сооружения диаметром 5–5,5 м, в двух случаях со следами центральных опорных столбов, в третьем – с очагом диаметром около 1 м, в котором зафиксирована углистая масса толщиной около 15 см) не исключена интерпретация их как культовых (Бакшатов, Земцов, 2010, с. 85).
Хозяйственные постройки отличались от жилищ неправильной подпрямоугольной формой котлованов, наземной конструкцией стен (Бакшатов, Земцов, 2010, с. 84, 85)
Для позднезарубинецких поселений характерно большое количество хозяйственных ям (рис. 6: 2, 4–6; 8). Так, на селище Оболонь изучены 918 ям, соответствующих 61 жилищу I в. до н.э. – II в. н.э. (Бакшатов, Земцов, 2010, с. 85). Они овальные и круглые в плане, глубиной от 0,6–0,7 до 1,5 м, почти всегда расположены за пределами жилищ. В хозяйственных постройках их число колеблется от 1 до 3 (Бакшатов, Земцов, 2010, с. 84). На ряде поселений, в частности, в сейменско-донецком регионе, выявлены ямы, стенки и дно которых выложены фрагментами керамики и обожжены (рис. 9). Иногда их интерпретируют как «горны» и связывают с процессом производства железа или плавки бронзы (В.М.Горюнова, Н.А.Тихомиров), иногда называют «воронковидными (или коническими) печами» и считают приспособлениями для сушки снопов (Обломский, 1991, с. 46).

Рис. 6. Жилые и хозяйственные постройки позднезарубинецких памятников.Рис. 7. Материалы селища Киселевка 3.Рис. 8. Поселение Рахны, хозяйственная яма.Рис. 9. Поселение Куриловка-2. «Горн».

Погребальный обряд

Данные о погребальном обряде позднезарубинецкого населения, в целом, отрывочны и малодостоверны. Относительно неплохо документирован лишь могильник Рахны в Южном Побужье, на котором исследованы 12 погребений (рис. 10). Памятник открыт П.И.Хавлюком в 1956 г., раскопки проводились в 1968–1969 гг. (Хавлюк, 1971; 1975; Позднезарубинецкие памятники…, 2010, с. 114–117). Могильник грунтовый (бескурганный), все погребения совершены по обряду трупосожжения. Одна кремация была проведена на месте, остальные – на стороне. Сожженные останки захоранивали в больших, но неглубоких ямах длиной 1,45–2 м, шириной 1–1,8 м, глубиной 0,1–0,45 м от дневной поверхности, как правило, без использования урн. Только в одном случае кости обнаружены как рядом с помещенным в погребение сосудом, так и внутри него. Чаще они составляли одно скопление (т.е. погребения, по-видимому, были индивидуальными), но есть ямы с двумя и четырьмя скоплениями костей. Наиболее общая категория сопроводительного инвентаря – сосуды: миски, кружки, горшки, в основном лощеные. Встречены две сероглиняные античные миски и одна красноглиняная амфора. Прочие вещи (украшения из бронзы, стеклянные и янтарные бусы) обожжены, лежали, как правило, вперемешку с костями (рис. 11, 12). Можно предположить, что они находились с умершим на погребальном костре. Имеются захоронения как с большим количеством разнообразного инвентаря, так и только с сосудами. В целом погребальный обряд, зафиксированный в Рахнах, соответствует традициям классической зарубинецкой культуры.

Рис. 10. Комплекс памятников у с. Рахны.Рис. 11. Материалы могильника Рахны.Рис. 12. Материалы могильника Рахны.

Керамический комплекс

Лепная керамика позднезарубинецкого круга делится на грубую (кухонную) (рис. 14) и лощёную, т.е. с заглаженной поверхностью (столовую) (рис. 15). Кухонная посуда, к которой относятся крупные корчаги, горшки, плоские диски (так называемые лепешечницы) (рис. 14: 9) преобладает. Она не орнаментирована, лишь изредка встречаются насечки или вдавления по краю венчиков. Набор форм и приемы обработки поверхности варьируют от региона к региону. Так, в Среднем Поднепровье шире, чем на других территориях, распространены ребристые горшки и корчаги (рис. 14: 3, 4). Здесь и на востоке Днепровского Левобережья встречены сосуды с искусственно ошершавленной (хроповатой) поверхностью. Керамика с расчесами, нанесенными щепкой или гребнем (рис. 14: 15), и со штриховкой в большей степени характерна для поселений типа Гриней в Поднепровье и для Припятского Полесья. На памятниках типа Лютежа в Среднем Поднепровье и Марьяновки – Рахнов в бассейне Южного Буга найдены своеобразные крышки, конические или в виде части сферы, с полой ручкой (рис. 14: 5, 6).
Доля лощёной столовой посуды на разных поселениях составляет от 2–4% до 17,2%. Больше всего ее в Среднем Поднепровье. Для этого региона, а также для Южного Побужья, Подесенья и бассейна Северского Донца характерны преимущественно низкие ребристые миски, в том числе с прямыми венчиками (рис. 15: 9–19). На памятниках типа Картамышево-2 на востоке Днепровского Левобережья распространены высокие мискообразные сосуды с зигзагообразным профилем. Они бывают украшены орнаментом из меандров и свастик, что свидетельствует о продвижении сюда носителей пшеворских традиций.

Рис. 13. Типология позднезарубинецкой и киевской керамики.Рис. 14. Груболепная позднезарубинецкая керамика.Рис. 15. Лощёная позднезарубинецкая керамика.

Вещевой комплекс

Набор вещей, найденных при раскопках позднезарубинецких памятников, в целом небогат. В основном это бытовые изделия, инструменты и орудия труда (рис. 16: 1–8, 25, 27, 28, 30–46; 19: 3, 4, 8, 9): ножи, шилья, обломки серпов, зернотерки, пряслица, зубила, молотки, обломки тиглей и льячек и пр. Уникален происходящий с селища Лютеж фрагмент пилы (рис. 16: 24), едва ли не самой древней в Восточной Европе. Предметы вооружения представлены наконечниками стрел и копий (рис. 16: 9, 10), предметы снаряжения коня и всадника – шпорами (рис. 19: 1, 2, 7). Из украшений чаще всего встречаются фибулы, преимущественно среднеевропейского или, реже, причерноморского происхождения (рис. 17; 18: 2–8, 11–15). Продолжают развиваться и отдельные типы застежек «классической» зарубинецкой культуры. Известны посоховидные булавки, браслеты. Бусы из стекла и полудрагоценных камней (рис. 7: 4; 12: 13, 14) были импортными, их производили в греческих городах Северного Причерноморья, как и некоторые другие украшения, найденные на позднезарубинецких памятниках. Из северопричерноморского региона поступала также античная столовая посуда и амфоры и содержавшиеся в них продукты. На памятниках южнобугской группы найдены предметы римского импорта, в частности, фибула типа «Авцисса».
На этом фоне заметно выделяется богатый и выразительный набор вещей, включавший изделия с выемчатой эмалью так называемого восточноевропейского круга (рис. 18: 17–22). Его формирование началось в позднезарубинецкое время, но впоследствии он получил широкое распространение в киевской культуре. Одним из наиболее ярких комплексов такого рода является знаменитый Жукинский клад (включающий, по-видимому, инвентарь погребения по обряду кремации), найденный в начале ХХ в. близ Киева (рис. 20; 21). Он дал название первой, ранней стадии развития «эмалевого» стиля (Гороховский, 1982, с. 134–136; 1988, с. 111, 120, 127, 128 и сл.). На селище Почеп выявлены довольно многочисленные материалы, связанные с ювелирным делом (рис. 22). Один из инструментов интерпретирован как пуансон с S-видной рабочей частью (рис. 22: 11). Орнамент, который мог быть выполнен таким инструментом, имеется, например, на некоторых диадемах, известных в комплексах изделий круга восточноевропейских выемчатых эмалей (Воронятов, 2014, с. 193).

Рис. 16. Орудия труда, предметы вооружения и некоторые украшения позднезарубинецкого периода.Рис. 17. Фибула с поселения Головино-1.Рис. 18. Датирующие вещи позднезарубинецких памятников.Рис. 19. Вещевой комплекс позднезарубинецких памятников.Рис. 20. Жукинский комплекс.Рис. 21. Реконструкция убора по материалам Жукинского комплекса.Рис. 22. Почепское селище, планы построек и ювелирный инструментарий.

Хозяйство, занятия населения; устройство общества

Основу хозяйства позднезарубинецких племен, как в и «классический» период, составляло земледелие и скотоводство. Судя по отпечаткам на керамике, выращивали пшеницу, ячмень, просо, горох и другие бобовые, коноплю, лен (Пачкова, 1974, с. 14). Разводили крупный и мелкий рогатый скот, свинью, лошадь. Среди остеологических материалов селища Почеп кости домашних животных составляют 82,5% (Заверняев, 1969, таб. 2), что свидетельствует о большом значении скотоводства в экономике носителей позднезарубинецких традиций.
В способах ведения сельского хозяйства в начале римского времени, однако, произошли серьезные изменения. Существенно возросли адаптационные способности населения, оно начало осваивать низкие участки речных долин, пойменные почвы которых менее плодородны, но сравнительно хорошо увлажнены. По-видимому, это позволяло собирать урожаи даже в условиях достаточно засушливого климата, наступление которого отмечено на рубеже эр и в I в. н.э. (Обломский, Терпиловский, Петраускас, 1990, С. 24, 25; Арион, Башкатов, Обломский, Терпиловский, 2010, С. 99–100). Приречные заливные луга предоставляли возможность выпаса относительно большого количества скота. Именно в позднезарубинецкий период создается та модель хозяйства, которая у раннеславянского населения Поднепровья будет сохраняться вплоть до VIII в. (судя по ландшафтному расположению большинства селищ киевской, колочинской и пеньковской культур, а также волыцевского горизонта).
С позднезарубинецкой культурной средой связаны первые в лесной и лесостепной зоне Восточной Европы специализированные ремесленные (железоделательные) центры. На селище Лютеж в Среднем Поднепровье раскопано 15 сыродутных горнов и 411 ям хозяйственного и производственного назначения. Горны были рассчитаны на многоразовую плавку. Судя по количеству выявленных построек, обслуживать этот центр могло не более трех семей (Башкатов, Терпиловский, 2010, с. 40, 41). Возможно, к позднезарубинецкому этапу относятся и ремесленные площадки, исследованные у г. Умань в Центральной Украине, хотя полной уверенности, что они работали в это время, а не в более позднее, нет. На площадке Умань I раскопаны 36 металлургических горнов, на 3 площадках в Умани II – 68, 14 и 58 горнов. По подсчетам исследователей, в течение трех месяцев в Умани II могло быть получено не менее 3100 кг железа (Бидзиля, Вознесенская, Недопако, Паньков, 1983, с. 41–48, 61).
У носителей позднезарубинецких традиций существовали ткачество и кузнечное ремесло, на что указывают находки пряслиц, железных орудий труда, кузнечных инструментов и др. Занимались они также бронзолитейным делом, скорее всего, изготовлением украшений. Наличие импортных предметов свидетельствует о торгово-экономических связях, в первую очередь с европейскими латенизированными культурами, а также античными городами Северного Причерноморья.
Изменилась по сравнению с «классическим» периодом зарубинецкой культуры структура общества. Прекратилась жизнь на поселениях, где она продолжалась до этого в течение длительного времени, вновь возникшие поселки оказались кратковременными. Население перестало возводить укрепления. Наряду с крупными селищами получили распространение небольшие из одной – двух усадеб. Появление усадебной застройки свидетельствует о выделении из большесемейных общин малых семей в качестве групп, ведущих самостоятельную хозяйственную деятельность. Различия в количестве и богатстве погребального инвентаря позволяют предположить, что в обществе происходили процессы имущественной и социальной дифференциации. Присутствие в вещевом комплексе шпор указывает на формирование всаднического сословия.

Происхождение

В основе формирования позднезарубинецких древностей лежит распавшаяся вследствие кризиса зарубинецкая культура «классического» периода. По вопросу о причинах ее распада и масштабных миграций населения исследователи высказывали разные точки зрения.
1. М.Б.Щукин считал, что зарубинецкое население было вынуждено уйти с обжитых мест и изменить свой хозяйственный уклад под натиском сарматов из степей (Щукин, 1986, с. 29, 30). Сегодня о значительном сарматском влиянии на процессы, происходившие в лесостепной зоне в начале I тыс. н.э., пишет С.В.Воронятов (Воронятов, 2012; Воронятов, Ерёменко, 2013). Противники этой концепции указывают, однако, что сарматское вторжение вряд ли могло привести к оттоку населения из лесной зоны, более того, к продвижению его на юг, фактически на границу лесостепи и степи, где угроза со стороны кочевников должна быть максимальной. Кроме того, логичной выглядит мысль, что после нападений сарматов носители позднезарубинецких традиций стали бы уделять еще больше внимания укреплению своих поселений, а не отказаться от строительства оборонительных сооружений вовсе. Наконец, сарматы вряд ли могли проникнуть вглубь лесной зоны, например, в Припятское Полесье и Гомельское Поднепровье, где классические зарубинецкие памятники исчезли в тот же период, что и на юге.
2. Ю.В.Кухаренко полагал, что в Припятском Полесье зарубинецкая культура пала под натиском готов (Кухаренко, 1961, с. 18, 19). После уточнения хронологии, однако, стало ясно, что между прекращением функционирования зарубинецких памятников (около середины I в.) и приходом готов (вторая – третья четверти II в. н.э.) существует значительная лакуна (Каспарова, 1989, с. 393, 394).
3. По мнению ряда исследователей, кризис зарубинецкой культуры стал результатом комплекса причин, среди которых важное место занимали экологические процессы. На рубеже эр и в I в. н.э., значительно уменьшилось количество осадков и увеличились среднегодовые температуры, то есть, климат стал более жарким и засушливым. Это не могло не сказаться на образе жизни и хозяйстве зарубинецких племен: от смены мест обитания, поиска новых «экологических ниш» и освоения пойменных участков до изменений в структуре общества и выделения более мобильных малосемейных групп (Арион, Башкатов, Обломский, Терпиловский, 2010, с. 99, 100).
Такие перемены привели к большей открытости населения, которое стало активнее воспринимать инокультурные влияния. В основе практически каждой из возникающих позднезарубинецких групп (кроме древностей типа Лютежа и Гриней) лежат не только «классические» зарубинецкие, но и другие традиции: пшеворские, липицкие, культуры штрихованной керамики и пр.

Дальнейшая судьба

На большей части территории, занятой носителями позднезарубинецких традиций, в конце II – начале III в. образовалась киевская археологическая общность. Близость позднезарубинецких и раннекиевских древностей указывает не только на генетическую преемственность, но и на отсутствие хронологического разрыва между ними. В Верхнем Поочье переселенцы с позднезарубинецких памятников приняли участие в сложении мощинской культуры. На Волыни, в Прикарпатье, в бассейне Южного Буга в первой трети III в. распространились памятники типа Черепин – Теремцы и вельбарской культуры.

Обзор подготовлен С.О.Троицким (МГУ) на основе авторского текста заведующего отделом археологии эпохи Великого переселения народов и раннего Средневековья, д.и.н. А.М.Обломского

Литература